Глава 1

Глаза цвета зимнего неба

 

«У вечности глаза лишены цвета,

Сказал мне кто-то много веков назад,

Он был не прав, теперь я знаю это -

У вечности серые глаза…»

 

1965 год

 

Небо над Лондоном было затянуто серой дымкой, сквозь которую пробивались тёплые лучи сентябрьского солнца. Вокзал Кинг-Кросс как всегда был полон магглов, боявшихся опоздать на поезд. Они устраивали настоящие столпотворения в переходах и на платформах, оживленно разговаривали, отовсюду слышались скрип тележек и крики проводников. От платформ то и дело отправлялись поезда, наполнявшие пространство грохотом и лязгом. Одним словом, обычный вокзал.

 

Наша семья прибыла туда около одиннадцати часов, и мы, дети, успевали на «Хогвартс-Экспресс». Сквозь барьер мы прошли без приключений и оказались на платформе 9 и ¾, где я, наконец, смогла вздохнуть свободно. Было многолюдно, мелькали разноцветные мантии и остроконечные шляпы. Волшебники громко переговаривались и шутили, слышались взрывы хохота и приветственные возгласы только что встретившихся однокурсников.

 

В общем, самая обычная картина для первого дня осени, открывающего учебный год. Ребята слезно прощались с семьями, встречали друзей, делились впечатлениями, первокурсники испуганно жались к своим родителям и заворожено глазели на красный локомотив, а магглорожденные ошеломленно таращились на сов, щиты с волшебной рекламой и магический барьер. Они и не представляли, до чего же смешно смотрелись со стороны! Я не могла сдержать усмешку, увидев, как какая-то первогодка удивленно тычет пальцем в семикурсника, применившего к своему багажу Локомотор. И как Министерство Магии позволило таким учиться в Хогвартсе? Впрочем, какое мне до них дело? У меня своя жизнь, и она уж точно не пересечется ни с магглорожденным, ни с полукровкой. Я из Слизерина, и туда их, к счастью, не распределяют.

 

Я осмотрелась: ученики торопились поскорее занять свободные купе – поезд отправлялся с минуты на минуту. Андромеда попрощалась с семьей и поспешила к вагону старост. Мне было непонятно, почему матушка так ею гордилась. Уж лучше быть последней ученицей Слизерина, чем старостой Хаффлпафа. Она удивила всю семью, когда несколько лет назад написала из Хогвартса, что ее определили на Хаффлпаф. Я сначала воспринимала это как неудачную шутку и поверила только тогда, когда сестра приехала на каникулы с эмблемой этого факультета. Блэк в Халффлпафе - это смешно, ведь всем известно, что там учатся одни тупицы! Но, с другой стороны, Гриффиндор гораздо хуже: там полно грязнокровок.

 

Я молча наблюдала за тем, как мать наставляла Нарциссу. Сестра держала ее за руку и хлопала своими длинными ресницами, на ее лице читалось любопытство. Вот уже несколько месяцев Цисси только и говорила о Хогвартсе и ни о чем больше. И сейчас ее мечта сбывалась — она уже на вокзале и через каких-нибудь пять минут поедет в школу, где так хотела оказаться. Когда мать мне строго приказывала не спускать глаз с Нарциссы, я мысленно усмехнулась, ведь моя младшая сестренка всегда умела выходить сухой из воды. В детстве мы с ней часто дрались, и в глазах матери виноватой, конечно же, оставалась я. Нет, я не отрицаю, сама никогда не была ангелом.

 

Я бы запросто могла стать одной из самых прилежных учениц своего курса, если бы не моя «пагубная страсть» нарушать школьные правила. Это было у нас фамильное, ведь Блэки всегда любили пошалить. Правда, мои проказы невинными назвать трудно: не всякий из моих сокурсников осмелился бы пробраться ночью в Запретный Лес, дабы испробовать Непростительные Заклятия на пауках и навозных жуках. В прошлом году я поступила именно так. Со мной были и мои приятели: Люциус Малфой и Рудольфус Лестрейндж. На следующий день преподаватели узнали о нашей «прогулке», за которую нам могло бы хорошенько влететь, но наш декан вступился за «своих змеенышей», и мы были весьма довольны тем, что учителя так и не поняли, чем мы занимались в Лесу.

 

Громкий свисток проводника сообщил, что поезд отправляется. Я отлевитировала свой багаж и вещи Нарциссы, направляясь к вагону. Мать еще раз махнула нам рукой и аппарировала.

 

В поезде было полно народу, все толкались и искали незанятые места. Нарцисса скривила личико, продемонстрировав свое недовольство происходящим: как это так, ее, Нарциссу Блэк, не хотят пропускать вперед и не кланяются ей! Ну что ж, милочка, привыкай — такова жизнь. Здесь нет армии услужливых домашних эльфов и теплого крылышка мамочки, которая всегда и везде защищала тебя.

 

Проходя мимо одного из купе, я услышала, что меня окликнули, и обернулась. В дверях стоял высокий парень со светлыми волосами до плеч. Его глаза выражали равнодушие и презрение ко всему, что его окружало, а на губах играла ухмылка. Это был Люциус Малфой собственной персоной.

 

— Неужели забыла обо мне за лето, Белла? — произнес он, растягивая слова.

 

В ответ я фыркнула, входя в купе.

 

Нарцисса неуверенно двинулась за мной. Внутри уже были Рудольфус Лестрейндж, Эван Розье и Роберт Яксли. Эти ребята были грозой Хогвартса и головной болью преподавателей. Лестрейндж и Яксли тут же забросили наши чемоданы на багажные полки, остальные же присматривались к Нарциссе. То, что она через два-три года непременно станет первой красавицей школы, не ускользнуло от их глаз, и они явно решили поскорее добиться ее расположения.

 

Я усмехнулась, уставившись в окно. Пусть делают, что хотят, меня это не волнует. Это же парни, их не изменить. Но пусть уж лучше их компания, чем стайка глупых девчонок, которые только и говорят, что о последних новинках моды и о том, кто с кем встречается. И как так можно жить? Хотя, кто виноват в том, что эти ведьмочки лишены мозгов? Я взглянула на своих соседей по купе и заметила, что Рудольфус внимательно меня разглядывает. Я удивилась, и он заметил это, но лишь как-то неоднозначно улыбнулся и отвел взгляд в сторону. Для него это было довольно несвойственное поведение.

 

— Что с тобой, Лестрейндж? — мой голос, наверное, звучал слегка резковато, но меня это нисколько не волновало.

 

— А что со мной? — изобразил недоумение Рудольфус.

 

Я скептически поджала губы.

 

Руди окинул меня странным взглядом. Раньше он никогда так не смотрел. Я удивленно вскинула брови: с какой это стати? Он лишь покачал головой и отвернулся к Люциусу. Я растерялась, сбитая с толку непонятным поведением Рудольфуса: никаких наглых фраз, пошлых шуток и едких замечаний, на него это не совсем похоже. Да еще и эти загадочные взгляды. Ну, ладно, пусть немного поиграет. Все равно он рано или поздно расскажет, что к чему, или же я найду способ подтолкнуть его к этому, применив свое главное оружие — обаяние.

 

Поезд уезжал все дальше и дальше от Лондона, приближаясь к заветному Хогвартсу. Каким бы странным это ни казалось, но я была чрезвычайно привязана к этому месту, оно стало для меня настоящим домом. Пусть я была заносчивой, надменной и бесчувственной, как часто говорила Андромеда, но каждый раз, возвратившись в Хогвартс, я ожидала чего-то нового: чудес и сюрпризов. Я родилась и выросла в мире магии, но школа всегда была для меня чем-то необычайно таинственным и загадочным, и уверена, что большинство учеников Хогвартса со мной согласились бы. И сейчас я с замиранием сердца следила за тем, как за окном проплывают и меняются пейзажи, приближая меня к любимому месту. Чувствовалось легкое волнение, как и в первую поездку. Состав размеренно покачивался, тихо стучали колеса, слышались негромкие голоса моих спутников. Я даже не заметила, как задремала, прислонившись лбом к оконному стеклу.

 

Я проснулась оттого, что кто-то прикоснулся к моему плечу. Вздрогнув, я подняла голову: рука Рудольфуса все еще лежала на моем плече, и он в упор смотрел на меня. Я поднялась, тем самым скинув его руку. В купе уже никого не было, поезд стоял на месте, из коридоров слышались голоса, а за окном виднелись очертания платформы в Хогсмиде. Рудольфус помог мне с багажом, и мы направились в сторону экипажей. Половина карет уже отбыла к замку, а первокурсники сидели в лодках, которые, не спеша, двигались по гладкой поверхности озера. Мы с Лестрейнджем забрались в одну из карет, где уже разместились наши приятели и пятикурсник Августус Роквуд. Дверца закрылась, и карета пришла в движение. Опускались осенние сумерки, обволакивая все мутной дымкой, сквозь которую просачивался тусклый свет зажженных фонарей. Экипаж ехал медленно, его равномерное покачивание убаюкивало, и я была готова вновь провалиться в сон.

 

В школу мы прибыли около семи часов вечера. Тут нас «радушно» встретил полтергейст Пивз, расшвыривая по холлу навозные бомбы и распевая неприличные стихи, которые, по всей видимости, сочинил сам. Его пытался перекричать Филч, отчаянно желавший остановить происходящее безобразие, но его усилия были тщетны: навозный дождь, сотворенный Пивзом — обычное явление в Хогвартсе. Двери Большого Зала, потолок которого сегодня затянули тяжелые серые тучи, уже были приветливо открыты, приглашая учеников пройти внутрь, а над столами парили яркие свечи.

 

Церемония распределения прошла довольно быстро, после следовала обычная речь директора Диппета. Нарцисса попала в Слизерин, хотя, как мне показалось, ей было глубоко плевать, на каком факультете учится. Ужин тоже прошел без особых происшествий, не считая постоянных взглядов Лестрейнджа, которые мне начали надоедать. Не влюбился ли он? Хотя, сомневаюсь, что он на такое способен!

 

После окончания ужина ученики потихоньку стали расходиться по своим гостиным. Гриффиндорцы и равенклавцы направились в свои башни, хаффлпафцы во главе с Андромедой прошли в сторону восточного крыла замка, мы же толпой спускались в подземелья, стараясь не отставать от старосты, который должен был нам сообщить новый пароль.

 

Именно в тот момент я обратила на него внимание: густые темные волосы, светлая кожа, тонкие, красиво очерченные губы, большие серые глаза. Какой красивый! Я не могла отвести от него взгляда, словно завороженная. До меня нечетко, слово эхо, доносились голоса и смех спускающихся в подземелья слизеринцев. Малфой, шедший рядом со мной, отпускал свои плоские шуточки, но меня уже ничто не интересовало.

 

Юноша заметил, что я пристально смотрю на него и ответил равнодушным и непроницаемым взглядом. Мне почудилось, что по его губам скользнула едва заметная холодная насмешка, глаза на миг стали жуткими и по-змеиному коварными. Вдруг я почувствовала себя такой маленькой и беззащитной: это происходило со мной впервые. Я чуть не споткнулась на лестнице, так как мой взгляд был прикован к слизеринскому старосте.

 

А что я знала о Томе Риддле? То, что он был лучшим учеником, любимчиком всех учителей и по праву считался первым красавцем школы. Он был предметом воздыхания почти всех учениц Хогвартса. Том менял девушек, как перчатки, его отношения ни с кем не продлевались дольше двух дней, вернее, ночей.

 

Мне часто приходилось быть свидетельницей сопливых сцен, когда очередная его пассия после сладкой ночи, вся в слезах, рассказывала о том, как жестоко ее бросил этот красавец. Я же в те моменты лишь презрительно щурилась: и чем этот смазливый бабник мог так привлечь этих барышень? Да, он, несомненно, красив, лучший ученик, староста… Но преследовать его по пятам, надеясь, что рано или поздно он уложит тебя в койку, а после беспардонно укажет на дверь… Совершенно бессмысленно.

 

А сегодня между нами промелькнула искра, я это почувствовала. Он словно привязал меня к себе, лишь один раз взглянув, и реальность стала восприниматься как сон. В тот момент меня сковало странное наваждение: я была готова идти за ним куда угодно, лишь бы просто видеть эти глаза цвета зимнего неба. Но это было всего лишь мгновенье. Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак для того, чтобы оторвать от него взгляд.

 

В этот миг я осознала, что стою посреди гостиной, которая уже изрядно опустела, лишь Малфой, Лестрейндж, Яксли, Розье и остальные подпевалы Риддла собрались вокруг главаря своей «банды» в углу помещения, вполголоса что-то обсуждая.

 

Мне было понятно, как Том смог покорить большинство девушек школы, но по-прежнему оставалось загадкой, каким образом ему удалось заставить этих парней признать себя своим лидером и слушать его с полуслова. Взять хотя бы Люциуса, который не выполнял требований преподавателей, а слово Риддла было для него законом. Иногда мне приходили в голову мысли, что Малфой недалеко ушел от всех воздыхательниц нашего старосты, но этого человека вряд ли могли интересовать парни, да и сомневаюсь, что все остальные слизеринцы были другой ориентации: девушками они интересовались. Да еще как! Напрашивался вывод: Риддл действительно обладает каким-то уникальным даром очаровывать людей.

 

Тут до меня дошло, как глупо выгляжу, стоя посреди гостиной и тупо глядя в одну точку. Некоторые из компании слизеринцев уже более чем заинтересованно смотрели в мою сторону, и в их глазах четко читался вопрос: «А не свихнулась ли Беллатрикс?». Я заметила, что Рудольфус также смотрит на меня и жестом приглашает подойти. Презрительно сдвинув брови и поджав губы, я покачала головой и отправилась в сторону спален.

 

Я всегда считала, что с комнатой мне повезло. Во-первых, в ней жило всего три человека, во-вторых, она находилась в самом отдаленном конце коридорчика, ведущего в крыло женских спален. Это было просторное помещение с тремя широкими кроватями с изумрудными пологами, небольшой камин, дубовый стол, несколько зеркал и комодов. Когда я вошла, Алекто Керроу уже дремала, а Эдвина Уилкис была погружена в чтение какого-то магического журнала, с обложки которого махали руками модно одетые ведьмы.

 

Надев халат, я направилась в душ. Голова все еще кружилась, а на душе появился неприятный осадок. Больше всего на свете мне хотелось не думать об этих серых глазах, которые совершенно не хотели покидать мое сознание. Холодные, резкие и необычайно глубокие, жуткие и властные. Я подставила под поток воды голову в надежде отвлечься и избавиться от чувств, обуревавших меня сейчас. Что-то странное, непонятное, тягостное, но в тоже время очень приятное заполняло меня изнутри.

 

Прежде со мной никогда такого не случалось, я никогда не поддавалась эмоциям, считая это проявлением слабости духа, уверенная в том, что это мешает жить и добиваться своей цели. Это только для напыщенных дур, которые только и знают, что читать «Ведьмополитен» и обсуждать, кто с кем целовался после отбоя. Я хладнокровна, жестока, целеустремленна, меня никогда не волнуют желания окружающих. Я, Беллатрикс Блэк, сама хозяйка свой жизни. И никто, никто не может управлять мною, вызвав у меня какие-то иллюзии в виде чувств.

 

 

Глава 2. Вода камень точит

 

«И тянутся руки,

И сердце смеется,

А крылья пылают –

Сейчас он взорвется…»

 

Когда я была маленькой девочкой, я пообещала себе, что никогда никого не полюблю. Любовь мне почему-то казалась чем-то непонятным и болезненным.

Если Нарцисса и Андромеда мечтали о принцах, то я страстно хотела быть совершенной в Темных Искусствах. Признаюсь, чтение подобной литературы было моей слабостью с детства. Пусть это выглядело странно для маленькой девочки, но книги меня интересовали значительно больше, чем детские игры. Мои сестры меня никогда не понимали. Они лишь многозначительно хмыкали, увидев меня в гостиной с очередным древним трактатом в руках. Если Меди просто считала меня странной, то Цисси всегда пыталась переубедить в том, что игра в куклы намного интереснее чтения книг, затем она навязывала мне свои игрушки, всегда казавшиеся мне глупыми и неинтересными.

 

Я отказывалась от них, а Цисси сразу надувала губки, говорила, что я злая и черствая, и уходила в игровую комнату. Взрослые же не особо беспокоились из-за моего увлечения, даже, несмотря на то, что им прекрасно было известно, что в этих томах рассказывалось о темномагических заклинаниях, ритуалах и пытках – в нашей семье к этому всегда относились положительно.

 

Моя мать была очень довольна моей жаждой знаний и всегда считала, что я многого достигну в своей жизни. И я не собралась ее разочаровывать. По правде говоря, я и сама хотела, чтобы моя участь отличалась от уготованной всем женщинам из рода Блэк и разорвать, наконец, привычный для них цикл «детство – школа – замужество – воспитание детей – смерть».

 

 

Я лежала в кровати, смотрела в потолок, и никак не могла уснуть. Я укуталась в одеяло, так как в комнате было сыро, и просто размышляла. Вспоминала свое детство, все, что происходило в прошлые годы, и не могла понять, что же во мне так изменилось сейчас. Странно, что я вообще об этом подумала. Я редко задумывалась над подобными жизненными вопросами. Объективное мышление, голос разума и жестокий самоконтроль – вот как я жила. Но, тем не менее, это не влияло на мои сны. Если мне что-то и снилось, то это не имело для меня особого значения, и я тут же обо всем забывала, но та ночь была исключением. Я закрыла глаза и укрылась с головой, надеясь, что это хоть как-то поможет. Я была права – спустя несколько секунд я стала проваливаться в тревожный сон.

 

…Я не понимала, где я и что со мной происходит. Я едва могла разглядеть широкую, пустую дорогу, которую окаймляли сухие мертвые деревья… Было ужасно холодно, казалось, ветер пронизывает до костей. Я пыталась укутаться в плащ, но руки не слушались. Я пыталась кричать, но в горле пересохло, и оно издавало только слабые хрипы.

 

В следующий миг меня окутала волна пыли, я начала задыхаться. Из груди вырвался судорожный кашель, заставивший меня согнуться пополам. Казалось, что мою грудь терзают сотни острых когтей, а шею сжимают холодные змеи. Я услышала тихий шепот: «Белла, Белла…». Звавший меня голос напоминал шипение змеи – тихое, злобное и пугающее. Я оглянулась, попытавшись найти того, кто повторял мое имя… И увидела два багровых огонька. Присмотревшись, я различила бледное лицо и ярко горящие красные глаза. И то, и другое не могло принадлежать человеку. Ведь эта жуткая голова была лишена тела – его заменяла тьма. Лицо, плавающее во тьме… Меня охватила паника… Похоже, у меня начиналась истерика… Собравшись с силами, я резко развернулась и закричала, так громко, как только могла…

 

Спустя секунду я поняла, что лежу в спальне на полу. Дверь была распахнута настежь, где-то далеко, словно в ином мире, отчетливо слышались раскаты грома. Я вытерла со лба холодный липкий пот. Я вся дрожала, у меня кружилась голова. Попыталась пошевелиться, но тут же сообразила, что запуталась в простынях. Алекто и Эдвина вскочили с кроватей и теперь обеспокоено смотрели на меня. Когда я, наконец, справилась с простынями и уселась на кровать, они тут же принялись меня расспрашивать и рассказывать о том, что я всю ночь стонала, а потом закричала. Чтобы отделаться от их вопросов, я забралась под одеяло и, отвернувшись лицом к стене, сделала вид, что сплю. На самом деле я снова не могла заснуть. В голове вновь и вновь прокручивался недавний сон, словно кто-то специально заставлял меня об этом думать. Нужно завтра почитать что-нибудь по окклюменции.

 

 

«Да, Беллатрикс, ты и правда сошла с ума», – подумала я. Первым желанием после жуткого сна было убежать, куда глаза глядят, спрятаться от всего мира. Оставшуюся половину ночи я провела в полудреме, кутаясь в одеяло и пытаясь унять дрожь. От звуков разыгравшейся грозы становилось не по себе. В подземельях, были отлично слышны раскаты грома, от которых, казалось, сотрясалась земля.

 

 

***

 

Утро выдалось пасмурным и дождливым. То, что вчера был ясный и солнечный день, казалось чем-то нереальным. Потолок Большого Зала был укутан пеленой серых грозовых туч. В самом же замке царила сонная атмосфера. Никто не кричал, не суетился, не бегал.

 

Я же с самого утра чувствовала себя разбитой и уставшей, голова раскалывалась, тело ломило, словно я всю ночь провела не в мягкой кровати, а на каменном полу. Еще мне было невыносимо холодно, я натянула поверх блузки свитер, мантию, а шею укутала бело-изумрудным шарфом. Как я поднималась в Большой Зал, точно не помню, могу сказать лишь то, что мне приходилось держаться за перила. Пару раз меня выручил Лестрейндж, который внезапно оказывался в нужный момент в нужном месте, не давая мне заснуть по дороге и упасть с лестницы. И уже очутившись в Большом Зале и усевшись на свое место, я решила, что стоит наведаться к Слагхорну за порцией какого-нибудь ободряющего зелья, иначе я сегодняшний день не переживу. Правда, если, конечно, посмотреть на других, то Малфой, Розье и Яксли выглядели не лучше. Могу поспорить, что ночью они решили отметить начало учебного года. А на таких посиделках у камина уж никак не обходилось без приличного количества сливочного пива и огневиски. Последнее, конечно же, было запрещенным для несовершеннолетних, а тем более, на территории Хогвартса, но правила были не для этой компании.

 

Равнодушно осмотрев овсянку и яичницу, я потянулась за какао, как вдруг на миг замерла. Краем глаза я увидела, как в Большой Зал вошел Том Риддл. Как всегда на его лице была маска равнодушия и презрения ко всему, что его окружало. Он быстро кивнул своим одногруппникам, улыбнулся каким-то девушкам и прошел к столу. Риддл заметил меня и тут же его губы снова расплылись в улыбке. Он уселся прямо напротив меня. Я поспешно отвела взгляд и уставилась в свою тарелку. Аппетит пропал окончательно, поэтому я лишь ковыряла вилкой еду, склонив голову и спрятавшись за завесой своих волос.

 

Из задумчивости меня вывел Рудольфус, прокричавший мне прямо в ухо:

 

– Что с тобой, Белла?

 

Его рука легла мне на плечо. Однако я всем видом дала ему понять, что на такие вольности у него нет права. Не успела я что-то сказать по этому поводу, как Руди уже сидел рядом со мной и нагло улыбался. Я скорчила гримасу и повернулась к тарелке.

 

– Ты не знаешь, почему весь завтрак Риддл на тебя смотрит? – ехидно поинтересовался Лестрейндж.

 

– И что с того, что смотрит? – с напускным равнодушием ответила я.

 

– Ты покраснела, – глаза Рудольфуса победно заблестели.

 

– Не говори глупостей, Лестрейндж.

 

– Почему же глупостей? Ты одна из немногих, кто устоял перед его чарами. Но вода камень точит, – подмигнул мне Лестрейндж.

 

– Такое впечатление, что ты все еще не протрезвел после вашей вечеринки, – хмыкнула я, подняв на парня глаза. Его лицо было бардовым после прошедшей попойки, но взгляд – вполне ясным и осмысленным. Я внимательно всматривалась в его лицо, пытаясь найти хоть какое-нибудь объяснение его странному поведению после летних каникул.

 

«Интересно, почему он заговорил о Риддле? Неужели по мне так видно, что я.… А что, собственно, я?» – пронеслось у меня в голове.

 

Я буквально кожей чувствовала взгляды Риддла и Лестрейнджа. Я взглянула на последнего. Тот скорчил вопросительно-удивленную мину.

 

– Что, милая?

 

– С каких это пор я для тебя стала «милой»? – ледяным голосом поинтересовалась я.

 

– С недавних, – совершенно серьезно сказал Рудольфус.

 

– Перестань строить из себя идиота и меньше пей, Лестрейндж!

 

С этими словами я отодвинула от себя тарелку с так и нетронутым завтраком и встала из-за стола. Я дошла до выхода и тут же вспомнила, что забыла получить расписание. О, нет, только не это! Больше всего на свете мне не хотелось сейчас иметь дело с Риддлом, но поделать нечего – расписание выдает староста факультета. Непонятно почему разозлившись, я снова пошла к столу Слизерина. На полпути я внезапно почувствовала предательскую дрожь в коленках и непонятное головокружение. Я старалась не поднимать глаз, чтобы не встречаться взглядом с Томом.

 

«Ненавижу тебя, Риддл!» – мысленно прорычала я, приближаясь к нему.

 

Когда юноша заметил меня, мне показалось, что его губы опять тронула улыбка.

 

– Здравствуй, Беллатрикс! – безукоризненно вежливым тоном произнес Том.

 

Я пропустила мимо ушей его приветствие, и уже было открыла рот, для того, чтобы попросить расписание, как Риддл уже протянул мне пергамент. Его лицо вмиг стало бесстрастным, губы сжались в тонкую линию, глаза потемнели, я невольно отшатнулась. Собрав волю в кулак, я взяла у него расписание.

 

– Благодарю, – сказала я, порадовавшись тому, что мой голос звучал так же вежливо и холодно, как и его.

 

С этими словами я развернулась на каблуках и быстро покинула Большой Зал.

 

 

***

 

Последней парой после обеда был Уход за Магическими Существами. На этих уроках не приходилось особо напрягаться. Профессор Кеттлберн, преподававший предмет, был невысоким постоянно хромающим старичком. Казалось, единственное, что по-настоящему заботит его в этой жизни, так это лишь его «драгоценные пушистики», то есть – ужасные монстры типа гиппогрифов, акромантулов, сфинксов и остальных не менее «приятных» зверушек. Но то, что он был уже в глубоком маразме, и ему давно пора идти на пенсию, было очень на руку ученикам, так как позволяло валять дурака на его уроках и по возможности не делать домашние задания. В тот день мы проходили нюхлей – небольших пушистых зверьков, которые безумно любили все блестящее, а внешне были чем-то похожи на кротов. Нам предстояло разделиться на пары, чтобы накормить их флоббер-червями, а потом с помощью нюхлей найти зарытые монеты. Все это не составляло труда, поэтому большинство пар беседовало вполголоса…

 

– Слушай, Белла... – сказал Люциус, работавший сегодня в паре со мной. Наш нюхль только что нашел последнюю монету.

 

Я вопросительно глянула на парня.

 

– Ты довольно странно ведешь себя с Риддлом…

 

Я вскинула брови и притворилась удивленной.

 

– Почему ты так решил?

 

– Наблюдал за вами за завтраком.

 

– Ой, Люц, у тебя сильно больное воображение. Наверное, ты этим от Лестрейнджа заразился, да?

 

– О чем ты?

 

– Да просто вы сегодня, как сговорились - утверждаете, что Риддл все время на меня смотрит! Мне-то какое дело до этой полукровки? Пусть делает все, что захочет, меня это не касается!

 

– А вот в этом ты глубоко ошибаешься, Белла.

 

Я внимательно посмотрела на Люциуса. Он выглядел более чем серьезно.

 

– В чем ошибаюсь?

 

– Том очень уважает тебя.

 

– Ха! Он уважает всех, кто носит юбки! А особенно в тот момент, когда на них нет этих юбок!

 

– Я совсем не это хотел тебе сказать, – Люциус не шутил, а светло-серые глаза испытывающее смотрели мне в лицо. – Ты умна, проницательна, обладаешь твердым характером, хладнокровием.… Именно таких людей он ценит и собирает вокруг себя.

 

– Он что, король какой-то, чтобы собирать свиту? – хмыкнула я, не обращая внимания на лесть Малфоя.

 

Откуда ни возьмись, налетел резкий порыв ветра. Он принялся кружить по опушке Запретного Леса, расшатывая ветки деревьев и захватывая в вихри опавшую листву. Мне на голову стали падать капли, сбиваемые ветром с кустов шиповника, что росли около меня. Не обращая на это внимания, я все также не отводила взгляда от Люциуса

 

– Знаешь, Белла, твой недостаток в том, что ты всегда недооцениваешь людей. А Том Риддл заслуживает уважения, если не почтения и поклонения. Ты меня знаешь довольно давно и хорошо, и также ты знаешь, что вряд ли я захочу кому-нибудь подчиняться. Но Риддл совсем другое дело. Все то, о чем чистокровные волшебники только говорят направо и налево, Том приводит в жизнь без промедлений. Кто знает, возможно, когда-нибудь весь мир будет у его ног, а мы, те, кто прислушался к нему еще со школьных лет, будем самыми близкими и верными ему людьми. А то, что его ожидает великолепное будущее, считают абсолютно все.

 

С этими словами Люциус посадил нюхля в коробку, кивнул мне и направился в сторону замка вместе с остальными слизеринцами. Я еще долго смотрела ему вслед, стоя посреди опустевшей поляны и подставляя свое лицо порывам холодного ветра, который трепал мои волосы и заставлял слезиться глаза. Не ожидала такой длинной и многословной тирады от Малфоя. Я почему-то всегда его считала шалопаем и хулиганом, который не против напакостить старшим и совершить какой-нибудь безумный и необдуманный поступок. «Ты всегда недооцениваешь людей...» - эхом звучало в голове. Возможно, так и есть, но неужели я не права насчет Риддла? И странно то, что о нем так отзывается Люциус. Вряд ли Малфой стал бы пытаться кому-то услужить, да и остальные члены этой компании тоже. Но нет, я не желаю этого понимать! Я не желаю быть девочкой на побегушках у секс-символа школы – для этого есть целая толпа красавиц, которые годами сохнут по нашему старосте, так пусть их и кадрит. Я не из тех, с кем можно просто поиграть, пусть зарубит себе это на носу, а если будет открыто приставать... Ну, что ж... Узнает, кто на самом деле Белла Блэк…

 

 

Глава 3

Разум и чувства

 

«… И пусть к тебе всё ж привела меня дорога,

Я все стерплю, но не коснусь порога,

И промолчав, пройду свой нелегкий путь,

Пока судьба не даст спокойно уснуть…»

 

 

Интересно, почему осенние дни кажутся такими длинными, скучными и тоскливыми? Такое впечатление, что каждый день собирается длиться целую вечность, но в самый последний момент его что-то останавливает, и внезапно наступает ночь, не менее длинная, такая же длинная. Прежде я никогда не ощущала осеннюю депрессию. В то время, когда все ходили подавленные плохой погодой и засыпали от утреннего тумана, я радовалась пасмурным дням и дождю, мне нравилось наблюдать за ветрами и слушать грозу. Но теперь все это стало меня угнетать.

 

Моей душе явно чего-то не хватало. Но чего же? Теоретически моя жизнь вполне меня устраивала, все было даже лучше, чем я могла предположить: успехи в учебе, намного меньше проблем с преподавателями, чем в прошлом году, и практически ни одного выговора. Но раньше мне было просто-напросто плевать на подобные вещи. По правде говоря, я всегда отличалась редким безразличием, не обращала внимания ни на бытовые проблемы, ни на жизненные. Просто плыла по течению, живя принципом «Что не случается, случается к лучшему». Возможно, это неправильно - ожидать сюрпризов от судьбы, ничего не делая и существуя просто ради того, чтобы жить, но по-иному у меня не получалось.

 

А в последние дни что-то со мной произошло, что-то во мне изменилось. Возможно, я просто начинала взрослеть, а мое состояние – всего-навсего затянувшийся переходный возраст. Ну, что ж... Пускай так и будет, я его пережду. Может быть, когда-нибудь я буду со смехом вспоминать об этих глупых переживаниях и улыбаться самой себе.

 

Тем временем учеба шла полным ходом. Преподаватели словно сошли с ума. На каждом уроке они задавали все больше и больше домашних заданий и требовали все больше и больше практических. У нас почти не оставалось времени для отдыха, едва хватало нескольких часов на сон и перекус. Очень редко нам удавалось выбраться в Хогсмид, да и то всего на часик, чтобы помокнуть под проливным дождем. Каждый вечер приходилось сидеть в библиотеке, перетаскивая с места на место тяжелые справочники, чтобы вычитать характеристики древних заклинаний или составы тех или иных зелий. Это было настоящей пыткой для тех, кто не привык полностью посвящать свое время учебе.

 

Речь идет, конечно же, о Малфое, Эйвери, Яксли и Розье. Ведь они привыкли бездельничать на занятиях, после них устраивать грандиозные гулянки, а домашние задания быстро списывать на переменке у тех, кто учился лучше. Теперь же мне все время приходилось терпеть их недовольные восклицания по поводу того, что преподаватели не хотят над ними сжалиться и задавать меньше домашних заданий. В конце концов, я давала им списывать свои сочинения и рефераты, пока они и вправду не залились слезами.

 

А еще мне не давали покоя мысли о Томе Риддле. Везде и всегда я чувствовала его присутствие, видела, как он криво ухмыляется, окидывая меня заинтересованным взглядом, пытаясь привлечь к себе внимание. И почему меня это так мучило? Почему каждый вечер, засыпая, я видела его серые глаза? Почему, едва я заходила в библиотеку, тут же пыталась найти за самым дальним столиком около Запретной Секции его, склоненного над какой-то толстенной книгой? А когда я не видела Тома, в мою душу вселялась тоска и пустота, я не могла спокойно сидеть на месте и все время крутилась, ожидая, что он войдет в библиотеку своей уверенной походкой и проследует к одному из стеллажей.

 

И вот, когда высокий парень появлялся в дверях, проходил мимо меня столь близко, что я ощущала исходящий от него запах полыни, я чувствовала, как мое сердце начинало бешено стучать в груди. А он непринужденно садился за стол, доставал пергаменты, книги и что-то увлеченно выписывал орлиным пером. Временами я ощущала, как его глаза обращались ко мне. Я делала вид, что не замечаю его, продолжая втолковывать Розье что-то о свойствах лунного камня и его применении в зельях.

 

С того разговора с Малфоем на уроке Ухода за Магическими Существами прошел почти месяц, но слова Люциуса каждый день всплывали в моей памяти. Хоть мы с ним о Риддле больше не говорили, но мне казалось, что он замечает, как Том пытается меня зачаровать взглядом и порой переглядывается с Малфоем у меня за спиной. Но этому не было доказательств, поэтому я ничего не могла предъявить никому из них.

 

Я всегда считала Малфоя хорошим приятелем, а, возможно, и другом, и он вряд ли бы стал скрывать от меня что-то важное. Однако он был из компании Риддла, и, как я поняла, серьезно относился к идеям этого семикурсника. Но ведь я была здесь ни при чем, а если бы Том так сильно хотел затащить меня в койку, то явно бы уже попытался это сделать без помощи Люциуса. Как бы я к нему ни относилась, я знала, что он настойчивый парень и всегда идет к своей цели. Здесь же было что-то явно большее, чем просто секс. Примкнуть к его «банде», стать его верной собачкой, делать то, что он скажет? Смешно.

 

Мною никто никогда не управлял, я всегда сама поступала так, как считала нужным, и не собиралась ничего менять. Даже ради этих серых глаз и ангельской улыбки. Мало, что ли, в мире, симпатичных парней? Это не значит, что я должна идти на поводу у каждого из них. Но, признаюсь, когда на меня смотрел именно Том, мне было очень тяжело контролировать свои чувства, которые сразу же вытесняли весь разум на задний план. Хорошо хоть, что я никогда не оставалась одна. Со мной всегда были либо парни, либо Алекто, либо, в крайнем случае, Нарцисса.

 

Последняя быстро освоилась в школе, стала одной из лучших учениц потока, любимицей всех учителей. Для меня же Цисси всегда оставалась наивной, мечтательно и непосредственной девчушкой. Не то чтобы я так умилялась ею, но некоторые сестринские чувства во мне все же были. И, тем более, я чувствовала на себе ответственность за нее, хоть и понимала, что у сестры на плечах есть своя голова, которая в состоянии нормально работать.

 

А вот в работоспособности своей головы я стала сомневаться. Теперь мне все чаще по ночам снились кошмары, от которых по телу шла дрожь. И почти каждый раз я видела ужасные красные глаза и слышала, как глухой низкий голос повторяет мое имя и зовет меня за собой, во тьму. Порой я вскакивала с криками и пугала своих соседок по комнате. Иногда же все обходилось более спокойно: я лишь просыпалась в холодном поту, долго не могла заснуть, смотря на огарок свечи. Именно в такие моменты меня посещали мысли о Риддле – просто лежала, кутаясь в одеяло и вспоминая его лицо. За это я себя почти ненавидела.

 

Именно так я и встречала рассвет. Хоть я его и не видела, но я чувствовала, что солнце уже встало. Ну, что ж, это новый день. Как обычно, скучный, серый и тоскливый.… Одевалась, шла в Большой Зал, снова встречала Тома, снова чувствовала, как он за мной следит, снова мое сердце замирало. Потом уроки, потом домашние задания, библиотека и сон. Монотонные и бессмысленные будни.

 

Но в тот день все было с точностью до наоборот. Во-первых, ночью мне впервые приснился Том Риддл. Мы с ним стояли вдвоем посреди пустынной тропы, что шла через темный дремучий лес, он мне говорил что-то очень серьезное, при этом избегая встречаться со мной взглядом, и время от времени касался моей руки. И при каждом его движении меня словно парализовывало, я пыталась заглянуть в его глаза, но он упорно не давал мне этого сделать. Это была первая ночь за последнее время, когда я спала относительно спокойно.

 

Во-вторых, когда я поднялась в Большой Зал, меня тут же ослепили лучи яркого утреннего солнца, которое медленно поднималось над горизонтом, проникая в окна замка и пуская по стенам солнечных зайчиков. Не скажу, что я сильно обрадовалась этой перемене, но все же меня это и не огорчило. Мое расположение духа было вполне приемлемым. Я села за стол, буквально через минуту появился Риддл. Он опять-таки уселся напротив меня. Теперь у него это уже вошло в привычку – быть как можно ближе ко мне. Главное только, чтобы не слишком близко. Но вот только сегодня его поведение показалось мне несколько странным.

 

Войдя в Зал, он даже не повернул голову в мою сторону, придвинул к себе тарелку с беконом, но, как я заметила, к еде даже не прикоснулся. Его лицо было в несколько раз бледнее обычного, губы плотно сжаты, руки едва заметно тряслись. Кажется, он был очень взволнован. Из-за чего же? Насколько я знаю, сегодня никаких мероприятий не намечалось. Так что же тогда с Томом? Таким я его ни разу не видела. Или же просто не замечала. Он просидел за столом всего ничего, а после подхватил сумку и быстро пошел к выходу. Я хмуро провожала его взглядом. Знакомая фигура затерялась где-то в толпе, скрывшись за дверями Большого Зала. А на душе у меня почему-то вдруг стало так пусто, так тоскливо… Я вздохнула и повернулась к одноклассникам, стараясь всем своим видом показать, что у меня все отлично.

 

Уроки шли своим чередом – Заклинания, потом пара Травологии и Зелья, а после обеда Нумерология. За это время ничего особенного не произошло, не считая небольшой стычки с компанией гриффиндорцев. Но это для нас была столь привычная вещь, что никто уже не придавал ей значения. Ну, какой слизеринец может жить без перепалок с гриффиндорцем? Это уже можно было назвать одним из законов Хогвартса!

 

После уроков мы отправились, как обычно, в библиотеку, где застряли до самого вечера. Я уже успела привыкнуть, что мы ничем не занимаемся, кроме как читаем и пишем конспекты нудных и заумных текстов. Хоть я и проявляла интерес к учебе, но все же не до такой степени, чтобы посвящать ей всю свою школьную жизнь. Но что оставалось делать? В следующем году нам предстоит сдавать СОВ, а это уже не шутки.

 

- Ну, все, с меня хватит! – Люциус с громким звуком захлопнул справочник по необратимым сглазам и отодвинул его в сторону. – Делайте, что хотите, а я иду спать!

 

Блондин резко поднялся из-за стола и принялся запихивать вещи в сумку. Вскоре Эйвери, Розье и Яксли последовали его примеру. Я же осталась сидеть за столом, заканчивая эссе по Защите от Темных Сил. Стрелка часов медленно двигалась к восьми часам вечера. Неудивительно, что парни не выдержали – мы здесь сидели с трех часов дня. И, тем не менее, количество домашних заданий упорно не желало сокращаться, а только забивало нам головы ненужными деталями, которые никогда не пригодятся в будущей жизни. А я же отличалась феноменальной усидчивостью и решила закончить запланированную на сегодня работу.

 

Когда Малфой, Эйвери, Розье и Яксли покинули библиотеку, в помещении стало значительно тише и спокойнее, а библиотекарша, мадам Роузи, вздохнула с облегчением – ей больше не придется успокаивать неугомонных парней.

 

Я сидела за столом и листала огромную энциклопедию, выискивая в ней контрзаклятия. Нудная и однообразная работа. Признаться, я вообще не очень любила Защиту от Темных Сил, так как считала, что сами Темные Силы значительно полезнее и интереснее. Но, к сожалению, они были запрещены в нашей стране.

 

Библиотека с каждой минутой пустела все больше и больше, а стрелка на часах непреклонно двигалась к девяти часам – времени закрытия читального зала. Я на миг оторвалась от книги и осмотрелась. Теперь здесь оставалось лишь три человека – мадам Роузи, которая сидела за своим столом, я и Том Риддл.

 

Я почувствовала, как строки плывут перед моими глазами – это был первый раз, когда я осталась с ним наедине. Библиотекарша была не в счет. Он сидел всего в трех столах от меня, склонившись над какой-то книгой в хорошем темном переплете. Его лицо выглядело задумчиво-напряженным, губы казались еще тоньше обычного, глаза были опущены. Я тяжело вздохнула и обратила взгляд к тексту.

 

Надеюсь, он не понял, что я его разглядывала. Внезапно меня одолело огромное желание собрать вещи и поскорей покинуть библиотеку, уйти подальше от этого таинственного и красивого парня, чтобы просто никогда не пересекаться с ним взглядом, чтобы не чувствовать его присутствие. Но нет, я не буду поступать, как последняя трусиха. Я пыталась что-то прочесть, но слова упорно не желали складываться в предложения - мысли были обращены теперь лишь к одному объекту.

 

«Белла, приди в себя! Что ты себе позволяешь?» - я пыталась себя хоть как-то остепенить, но это, к сожалению, мне было не по силам.

 

Я спрятала лицо за завесой своих волос, чтобы не отвлекаться на его взгляды, да и самой не смотреть на него, как внезапно…

 

- Беллатрикс?.. - тихий шепот заставил меня резко оторваться от учебника.

 

Я медленно подняла голову и, убрав с лица прядь волос, посмотрела на него. Красивые черты, темно-серые глаза, густые волосы… Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего, а губы слегка искривлены в ухмылке. Это делало его еще прекраснее. Сейчас он был так похож на ангела! И мне вдруг так захотелось почувствовать вкус его губ, таких мягких, таких нежных, таких влекущих.… Но… Я смело посмотрела в его глаза, навесив на свое лицо привычное безразличное выражение.

 

- Что-то случилось, Риддл?

 

Мой голос звучал холодно и ровно. А парень только усмехнулся еще шире.

 

- Так забавно наблюдать за тем, как ты строишь из себя дурочку, - теперь лицо Тома приобрело надменное и глумливое выражение. Голос тоже преобразился – стал резким и даже грубым.

 

- Я не очень понимаю, о чем ты, - я была уверенна, что со стороны кажусь «железной» леди.

 

Я смерила Риддла уничтожающим взглядом. Вряд ли кто-нибудь бы понял, что в присутствии Тома у меня внутри все перевернулось, голова закружилась, а сердце застучало так быстро, что вот-вот могло выскочить из груди. Мерлин, что он со мной делает?!

 

- Я вижу, что ты сама не своя, Беллатрикс, - послышался бархатный голос Риддла.

 

- Откуда тебе известно, когда я своя, а когда нет?

 

Он продолжал усмехаться.

 

- О, поверь, Белла, мне многое известно.

 

- Я за тебя безумно рада, - я снова повернулась к учебнику.

 

- Ах, Белла, Белла, ну почему же ты такая упрямая?

 

Я снова подняла глаза.

 

- Слушай, скажи, что тебе нужно и проваливай ко всем дементорам!

 

- Какие же мы грубые для юной аристократичной леди!

 

- Прекрати, пожалуйста, паясничать, у меня совершенно нет времени и настроения с тобой пререкаться. Поэтому прошу по хорошему – отвали.

 

Я бросила на него уничтожающий взгляд, но, кажется, ни он, ни то, что я сказала, не произвело на Тома ровным счетом никакого впечатления. Риддл улыбался, сверля меня глазами.

 

- Белла, ну, сколько можно притворяться? Ты сама прекрасно знаешь, что мне от тебя нужно.

 

Я прищурилась, а после рассмеялась:

 

- Неужели, ты решил, что я буду с тобой спать?

 

- А кто сказал, что мне от тебя нужно только это?

 

- У тебя это на лице написано.

 

Том скептически хмыкнул.

 

- И становиться твоей верной собачкой я тоже не желаю!

 

Повисла напряженная пауза. Не меняя выражения лица, Том продолжал меня разглядывать и даже не пытался скрыть желание в своих глазах. Что бы там это ни было, но мне почему-то вдруг стало приятно. Наверное, всем женщинам льстит, когда их хотят, и я не исключение. Тем более, такие парни, как он… Мерлин, о чем я думаю? Какое мне дело до его похоти? Я его не хочу и точка! Меня он ни капли не волнует!

 

Как только Том открыл рот для того, чтобы мне ответить, как над нами раздался высокий голос мадам Роузи:

 

- Молодые люди, библиотека закрывается через пять минут.

 

Она пристально наблюдала за нами, ожидая, пока мы уйдем. Я молча встала из-за стола, собирая пергаменты и перья. Сумка Риддла была уже собрана, поэтому он лишь хмуро наблюдал за мной исподлобья. Как только я застегнула молнию на сумке, Том тут же поднялся, стараясь не отставать от меня. Мы покинули читальный зал, и школьный староста тут же подал голос:

 

- Я уверен, что ты тоже меня хочешь, - утвердительно процедил Том.

 

Я усмехнулась, посмотрев на него, как на идиота:

 

- У тебя навязчивая идея, Риддл.

 

- А ты слишком гордая, чтобы признать очевидный факт.

 

Его темные глаза блеснули в полутьме, и я почувствовала дрожь по всему телу. Что он опять со мной делает? Ненавижу его за это! На губах парня снова заиграла еще более широкая и еще более наглая усмешка, а глаза оценивающе скользнули по моей фигуре. Мне показалось, или я покраснела? Как хорошо, что большая часть факелов уже погасла, и он не мог разглядеть выражение моего лица.

 

Мы спустились по лестнице на второй этаж и пошли по темному коридору к переходу, что вел в подземелья. Десять минут назад был отбой, поэтому в замке царила непривычная тишина. По коридорам не носились ученики, никто не кричал и не выпускал магических искр. Давно я не блуждала вечерами по школе, когда все должны быть в своих гостиных или спальнях. И кто бы вообще мог подумать, что я снова буду идти по школьному коридору после девяти вечера в компании Тома Риддла, который предлагает мне переспать!

 

Я шла вперед, опустив глаза к полу, но чувствовала на себе его взгляд, и напряглась. На миг подняв глаза, я заметила, как он хмыкнул, и в следующее мгновенье произошло нечто непредвиденное. Юноша резко остановился, схватил меня руками за плечи, грубо прижав к стенке. Ухмылка исчезла с его лица, губы сжались в тонкую линию, кожа стала еще бледнее, а глаза оставались холодными, как сталь, лицо исказилось от непонятной вспышки гнева, черты преобразились - стали более резкими и вытянутыми. Вся его ангельская красота вмиг пропала, сделав его лицо злобным и отталкивающим.

 

- Послушай меня, Блэк, - процедил он. Его голос мне напомнил шипение змеи, которая вот-вот собирается кинуться на свою жертву.

 

Я хотела ответить ему, но все произошло так стремительно, что просто не успела. Он мертвой хваткой схватил меня за плечи, прижимая спиной к холодной каменной стене. Наверное, утром на теле будут синяки. Пути к отступлению не было, а Риддл казался устрашающим.

- Я всегда добиваюсь того, чего желаю, и никто, слышишь, никто, не посмеет помешать моим планам! Тем более, какая-то упрямая малолетка!

 

- Том, мне больно, отпусти, - просипела я, подняв на него взгляд, полный ненависти и презрения.

 

Он слегка ослабил хватку, но не отступил и не отстранился. Его руки все еще лежали на моих плечах, а лицо было всего в паре сантиметров от моего. И с него не сошла та ужасная маска жестокости и злобы.

 

- Я тебе обещаю, Беллатрикс, что рано или поздно ты все равно станешь моей. И тогда за меня ты будешь готова отдать тысячи жизней, в том числе и свою. Поверь, Белла, я редко ошибаюсь. Когда-нибудь ты будешь стоять передо мной на коленях, и хвататься руками за полы моей мантии, пытаясь заработать снисхождение. Вот тогда ты поймешь, какой я на самом деле.

 

Я смотрела на него, не в состоянии что-либо сказать. Мне стало жутко, по-настоящему жутко, как прежде не было никогда. Мне вдруг захотелось просто исчезнуть, чтобы никогда больше не видеть этих глаз, этого лица. Теперь я точно знала, что Риддл не отстанет. Но я не собиралась за ним бегать, и я не хотела ему отдаваться. Черт возьми, я не отношусь к тем малолетним шлюхам, которых интересует только место чуть ниже живота. И я вовсе не хочу его, я не собираюсь тратить время на этого негодяя. Он мне никто, а я ему ничего не должна.

 

- Только через мой труп, Риддл, - прошипела я, вырвавшись из его рук. – Я никогда не стану твоей игрушкой, что бы ни случилось!

 

С этими словами я быстро развернулась и побежала в сторону подземелий. Насколько я поняла, Том еще оставался стоять на месте, крича что-то мне вслед. Но я уже не слушала его, я предпочитала, чтобы последнее слово оставалось за мной. Я сказала ему, что не намерена входить в его грандиозные планы по захвату женской половины Хогвартса, остальное уже - его проблемы. Возможно, за моей маской презрения и ненависти таилось что-то иное, но это не в счет. Я не привыкла руководствоваться мгновенными проявлениями чувств. Я предпочитаю разум. Ведь чувства – это всего лишь иллюзия, которую придумали для себя слабые люди, неспособные на то, чтобы признать жестокую правду этого мира.

 

 

Глава 4. Первая жертва

 

 «Его глаза, холодные, как лед,

Небрежный взгляд бросает луч надежды,

И через миг он тебя убьет,

И тут же позабудет в темноте кромешной…

(Автор неизвестен)»

 

 

На следующий день я проснулась с призрачной надеждой, что день выдастся удачным. И стоило мне только открыть глаза, эта надежда развеялась в пух и прах. Во-первых, Алекто как сумасшедшая носилась по комнате в поисках своей утерянной блузки. Если честно, то я совсем не поняла, зачем она ей понадобилась, ведь на уроках так или иначе полагается присутствовать в школьной форме. Во-вторых, под утро я почему-то сильно замерзла и больше всего на свете не желала вылезать из-под одеяла, оставшись нежиться в теплой постельке. Но это было невозможно, так как через четверть часа уже нужно было быть на завтраке. А это могло значить только то, что мне снова придется увидеться с Тем-О-Ком-Нельзя-Думать. И, конечно же, тогда мое настроение испортится окончательно, а день скатится ко всем чертям.

 

Я знала, что в таких ситуациях нужно себя вести непринужденно и ни на что не обращать внимания, но его присутствие на меня действовало как какой-то особый вид магии. Я не понимала, зачем ему вздумалось меня охмурить, и мне это не нравилось. После вчерашнего разговора я постоянно вспоминала о Томе, не в состоянии думать ни о чем другом. Ну и что, что он красив? Люциус и Рудольфус били тоже очень привлекательными парнями, но меня к ним совершенно не тянуло.

 

А в Томе таилась какая-то неведомая сила, которая заставляла меня терять рассудок. И это очень меня злило. Мне так не хотелось признавать, что он был прав, когда говорил, что я хочу его. А если и так, то что? Любая девушка желает находиться рядом с ним, и Том здесь не виноват - таким уж он родился. Но, в отличие от остальных, я не собиралась афишировать свои желания, а наоборот – намеревалась подавить их в себе. Для этого у меня было достаточно силы воли.

 

 

***

 

 

Как только я очутилась на пороге Большого Зала, то тут же невольно принялась искать в толпе знакомое лицо. А когда нашла, то увидела, что он тоже смотрит на меня и нагло улыбается. Весь его вид говорил: «Ну, я же тебе сказал, что ты сама ищешь со мной встречи!» От этого мне захотелось плюнуть ему в лицо, сказав пару-тройку обидных фраз, что у меня весьма неплохо получалось. Но я сдержала себя, зашагав в сторону противоположного конца стола, и завтрак провела в окружении шестикурсников.

 

Первым уроком у нас были Заклинания, поэтому, прихватив сумку с учебниками, я направилась на второй этаж. За мной увязался Люциус, и я этому не препятствовала. В коридоре, как всегда, царил полумрак, по окнам стучали капли дождя. В узком проходе около женского туалета почему-то столпились ученики, слышались приглушенные вскрики и возгласы. Все толкались, что-то кричали, кое-где раздавались всхлипы. И хаффлпафцу было бы понятно, что здесь что-то произошло. Я обеспокоенно взглянула на Малфоя. Как только Люциус поймал мой взгляд, он едва заметно кивнул, давая понять, что там действительно что-то не так. Мы пробрались поближе, чтобы взглянуть, что же там такое. И, чем ближе мы подходили, тем отчетливей слышались чьи-то рыдания. Слезами заливалась моя ровесница с Хаффлпафа, грязнокровка и полная дура, Миртл Рубенс. Ее круглое лицо покраснело и опухло от слез, что делало ее еще некрасивее, очки съехали набок, волосы растрепались. Впрочем, удивляться не следовало – Миртл всегда слыла истеричкой и паникершей, по любому поводу заливалась слезами и начинала скандалить. Но все же на данный момент в самой толпе царила атмосфера паники и нервозности. Внезапно из толпы вынырнула Нарцисса и тут же кинулась ко мне. Ее большие голубые глаза были расширенны, но не от страха, а от перевозбуждения, лицо излучало восторг и загадочность.

 

- Белла, там такое случилось! - воскликнула она. – Пойдем же, скорее!

 

Не успела я сказать и слово, как сестра схватила меня за руку и потащила в самую гущу толпы, я же вцепилась Люциусу в рукав, чтобы он от нас не отстал. Бесцеремонно расталкивая малышню и продвигаясь вперед, я, наконец, смогла рассмотреть, что же происходит. Прямо в центре толпы, посреди прохода лежала Эмили Смит, грязнокровка из Хаффлпафа и приятельница Миртл. Казалось, что девочка превратилась в восковую статую, похожую на человека. Ее лицо было бледным, словно мел, на нем застыли удивление и страх, а рука все еще сжимали волшебную палочку. Такое впечатление, что она пыталась отбиться, прежде чем на нее наложили чары Оцепенения. Хотя, я не могла сказать наверняка, что с ней случилось, так как при чарах Оцепенения человек способен слышать, видеть и чувствовать и не способен лишь двигаться, а взгляд Эмили был стеклянный и отсутствующий, словно у мертвой.

 

Я отвела взгляд от хаффлпафки и взглянула на Малфоя. Его серые глаза выражали полное безразличие. Видимо кто-то из слизеринцев решил позабавиться, вот и заколдовал ее, а после оставил здесь лежать, даже не потрудившись, замести следы преступления. Нужно будет потом расспросить Лестрейнджа и Роквуда по поводу этого инцидента. Наверное, здесь был замешан кто-то из их компании, они всегда любили помучить грязнокровок, а тем более, представителей факультета Хаффлпаф.

 

Внезапно гул голосов стал замолкать - в коридоре зазвучал властный голос.

 

- Всем ученикам разойтись по классам, учителей и старост прошу подойти сюда!

 

В проходе появился профессор Диппет собственной персоной, а за ним спешили профессор Слагхорн, Дамблдор и деканы Хаффлпафа и Равенкло. Все тут же расступились и замолчали, кое-кто поспешил в сторону учебных аудиторий. Тишину нарушали только истерические всхлипы Миртл, которая прижалась спиной к стенке, закрыв лицо руками. Учеников уже стало раза в три меньше, остались только старшекурсники и старосты. Я заметила Тома Риддла, который стоял недалеко от профессора Диппета и равнодушным взглядом наблюдал за происходящим. Казалось, он о чем-то глубоко задумался, но руки выдавали его нервозность, нервно теребя застёжку мантии. С чего бы это? Что он задумал? Да и что вообще произошло, если сам директор отрывается от своих дел и приходит разбираться с шалостями слизеринцев?

 

Как будто прочитав мои мысли, Нарцисса, не отпуская моей руки, быстро юркнула за колонну. Я сразу же последовала за ней, а за мной подоспел и Люциус. Мы тесно прижались друг к другу, стараясь не попасться на глаза учителям.

 

Миртл все еще сидела на полу, не прекращая рыдать. К ней подошла профессор Колс, декан Хаффлпафа и осторожно взяла ее за плечи.

 

- Миртл, успокойся… Скажи, что здесь произошло? – голос преподавательницы Астрономии звучал, как всегда негромко, и, казалось, подействовал на Миртл успокаивающе. Та подняла на нее заплаканные и опухшие глаза, снова всхлипнула.

 

- Я не знаю, профессор, правда! Когда я вчера пришла в спальню, ее еще не было, я думала, что она где-то гуляет… А когда проснулась, то решила, что она уже пошла на завтрак и не разбудила меня… А потом… Потом…

 

Ее голос превратился в какую-то смесь всхлипов и икания, из глаз снова потекли слезы, голова опустилась. Профессор Колс переглянулась с Диппетом, тот кивнул, она перевела взгляд на Риддла.

 

- Том, будь добр, отведи ее в больничное крыло.

 

Парень молча кивнул и равнодушно посмотрел на Миртл. Та же мгновенно ринулась к нему, вцепившись пальцами в его руку. Казалось, она стала рыдать еще сильнее и еще громче. Ну, конечно же, вызвать жалость у самого популярного парня Хогвартса, а потом добиться его утешений – мечта любой магглорожденной дурнушки в очках и с прыщавым лицом. Смотря на то, как Миртл жмется к Риддлу, мне стало до ужаса противно, захотелось выбежать из укрытия и наложить на нее Оглушающее заклятие. Но разум все-таки взял верх над эмоциями, да и если я буду так реагировать на каждую грязнокровку, которая липнет к Риддлу, то мне не хватит времени на свою жизнь – их так много, что я не успею всех перебить.

 

Теперь, когда в коридоре остались одни преподаватели, мы пытались дышать как можно тише, чтобы не выдать своего присутствия и не получить штрафных баллов за пропуск урока. Дамблдор подошел к Эмили и осторожно коснулся ее руки.

 

- Холодная, - сказал он. – Это произошло около семи часов назад, во время отбоя.

 

К нему подошел профессор Диппет и принялся задумчиво разглядывать тело девушки. Не знаю, сколько прошло времени, но оно мне показалось вечностью.

 

- Нет, Альбус, она не мертва, - после длительного раздумья подвел итог профессор Диппет. – Но это и не чары Оцепенения, а более тяжелая и тонкая магия, а, возможно, и темная.

 

- Но кто это мог сделать, Арманд? – подала голос профессор Колс. Ее лицо казалось еще бледнее, чем обычно, голос дрожал. – Я никогда не поверю, что это кто-то из учеников!

 

- Я тоже не хочу в это верить, Глория, но случиться может всякое. Многие ученики уже давно научились такой магии, о которой мы в их возрасте знали только понаслышке, - проговорил профессор Диппет. – Единственное, что я могу сказать, так это то, что это был кто-то из тех, кто находится в замке, так как чужих в последние сутки у нас не наблюдалось. И меня очень пугает тот факт, что виновником может оказаться любой из обитателей замка, а тем более ученик.

 

- Но она ведь не мертва, ей ведь можно как-то помочь? – воскликнула профессор Колс, ее голос дрожал еще больше. Казалось, еще вот-вот и она разрыдается.

 

- Корень мандрагоры поможет ей в любом случае, Глория. Когда он поспеет, я уверен, что профессор Слагхорн и мадам Ингер приготовят отличное зелье, которое исцелит ученицу Смит.

 

- Но, Арманд, вы не подумали, что нападения могу повториться? И что это вовсе не несчастный случай?

 

Профессор Диппет внимательно посмотрел на Дамблдора поверх очков. Преподаватель Трансфигурации был взволнован и насторожен еще больше директора школы.

 

- Мы сделаем все, чтобы найти виновника этого происшествия в самые кратчайшие сроки, не подключая Министерство.

 

- Но ученикам может грозить опасность!

 

- Этого больше не повторится, Альбус, будьте уверены. Учителя и старосты будут по ночам патрулировать коридоры, ученикам будет запрещено покидать гостиные после восьми часов вечера. А сейчас, я думаю, нужно отправить мисс Смит в больничное крыло, чтобы ее посмотрела мадам Ингер, а после всем идти на уроки.

 

С этими словами профессор Диппет взмахнул волшебной палочкой, сотворив носилки для Эмили. Мы с Люциусом и Нарциссой как можно плотнее вжались в стенку, чтобы остаться незамеченными профессорами, которые небольшой процессией направились в сторону больничного крыла. Как только за углом исчезла спина профессора Слагхорна, я, наконец, позволила себе отдышаться, усевшись прямо на пол. Люциус поступил подобно мне, а Нарцисса осталась стоять на том же месте, где была, все еще потрясенная увиденным. Не знаю почему, но мне все это уж очень не понравилось. Нет, дело не в грязнокровке и не в нападении. Просто меня вдруг пронзило какое-то очень нехорошее предчувствие, что все это случилось неспроста, что у этого нападения есть свои причины. Судя по словам директора, то это слишком сильная магия для подростка, а очень способных старшекурсников у нас в школе можно пересчитать по пальцам. Я тряхнула головой, чтобы отогнать от себя эти глупые мысли и взглянула на Люциуса. Тот казался спокойным и невозмутимым, как будто бы только что ничего не произошло.

 

- Тебе это все не кажется странным? – мой шепот пронзил глухую тишину, эхом отразившись от каменных стен.

 

- Ты про что? – Малфой взглянул на меня.

 

- Я про грязнокровку!

 

- Ну и что? Одной больше, одной меньше, велика потеря, - пожал плечами Люц.

 

- Я не о том, болван, я имею в виду то, что на нее напал кто-то из слизеринцев, я уверенна!

 

- Белла, какая разница? Главное, что это нас не касается!

 

- С чего ты взял? – я подозрительно прищурилась, стараясь разглядеть ответ в его светло-серых глазах, но они по-прежнему казались бесстрастными.

 

- Да потому что эта Смит грязнокровка!

 

- Мне кажется, или ты имеешь в виду, что нападения повторятся?

 

Мои подозрения усиливались со скоростью самой быстрой метлы. Люциус то ли что-то скрывал, то ли на что-то намекал, а, возможно, все сразу.

 

- Всякое может случиться…

 

- Ты что-то знаешь, - это был не вопрос, а утверждение. – У тебя есть информация, которая не известна учителям, ведь так?

 

Внезапно Малфой усмехнулся своей самой сладкой улыбкой и щелкнул меня пальцем по носу.

 

- Белла, ты, кажется, не высыпаешься, вот тебе и мерещатся разные заговоры. Просто забудь об этом, как об очередной неудаче Хаффлпафа и порадуйся избавлению от грязнокровки. А на нас вряд ли кто-то посмеет напасть – тогда весь магический мир будет стоять на ушах. Получай удовольствие от незапланированного прогула урока.

 

С этими словами Люциус ловко поднялся с пола, усмехнулся Нарциссе, потрепав ее по голове и с грациозной походкой удалился. Я посмотрела на сестру снизу вверх. На ее лице читалась смесь восторга, страха и удивления. Ее голубые глаза пристально смотрели на меня, словно чего-то ожидая.

 

- Это Малфой на нее напал, да? - шепотом спросила она, наклонившись ко мне.

 

- Не говори глупостей, Цисси, он сам не знает, о чем говорит, - я попыталась отмахнуться от нее, зная, что сейчас будет поток самых глупых вопросов. Вот в чем-чем, а в задавании вопросов моя сестра был мастером, и мне всегда казалось, что она даже не думала, что спрашивала. Правда, Нарцисса вообще мало думала, а все свои проблемы решала за счет милой мордашки.

 

Я поднялась с пола, отряхивая мантию. Взглянула на наручные часы – до конца урока оставалось меньше получаса, идти туда не имело смысла. Значит, придется где-нибудь провести свободное время. Это не составляло проблемы, так как в Хогвартсе было полно подобных мест.

 

А может быть, Малфой все-таки прав и мне эта ситуация только показалась странной? Возможно, это обычная закономерность противостояния чистокровных волшебников грязнокровкам? Да и профессор Диппет не придал этому особого значения. А то, что Дамблдор запаниковал, не так уж и серьезно – он всегда волновался за его любимчиков магглорожденных, это было известно всем. Но откуда тогда у меня взялись дурные предчувствия? Своей интуиции я всегда доверяла, она никогда меня не подводила. Что же тогда должно быть сейчас? Что-то подсказывало мне, что это не последняя жертва, что это только начало странных и ужасных событий в школе, и еще неизвестно, чем все обернется для учеников. А еще я была уверена, что Люциус что-то знает, а, возможно, даже был заранее осведомлен о том, что планируется нападение. Но кто его совершил - я не могла и предположить. Это мог быть любой слизеринец, но вот почему он не замел следы, почему оставил тело Эмили лежать посреди коридора? Да и вообще, не проще ли было ее просто убить, а не подвергать какому-то сложному черномагическому заклинанию?

 

Ну вот, теперь я снова забиваю себе голову ненужными мыслями. Что-то последнее время у меня уж очень часто это случается. Хотя, скорей всего, это обычное женское любопытство, не более. Все-таки мне бы хотелось посмотреть на того героя, который властвовал сегодня ночью в коридоре на втором этаже напротив женского туалета. И именно там у нас вчера с Риддлом состоялся разговор… А не может ли быть, что это?.. Да нет же, почему опять Риддл? Хотя с его стороны было весьма странно то, что он ни с того ни с сего набросился на первую попавшуюся грязнокровку. Максимум, что он мог ей сделать, так это.… В общем, сделать то, что хочет от каждой приглянувшейся ему девушки. И что я знала наверняка, так это то, что в таких ситуациях ему важна не чистота крови, а внешние данные. А еще, кажется, моя внешность вполне подходила под его критерии…

 

 

Глава 5. Гордость и предубеждение

 

«А ты думал - я тоже такая,

Что можно забыть меня,

И что брошусь, моля и рыдая,

Под копыта гнедого коня.

 

Или стану просить у знахарок

В наговорной воде корешок

И пришлю тебе странный подарок -

Мой заветный душистый платок.

 

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом

Окаянной души не коснусь,

Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь,

И ночей наших пламенным чадом -

Я к тебе никогда не вернусь.»

(А. Ахматова)

 

 

Наконец-то наступила пятница. Мне с трудом верилось, что эта учебная неделя подошла к концу. Она показалась мне очень длинной и трудной, от утомленности кружилась голова. Я чувствовала себя выжатой, словно лимон, у меня не оставалось сил практически ни на что, хотелось лишь отдыха. Я твердо решила в эти выходные побездельничать. В субботу планировался поход в Хогсмид, а это было отличным местом, чтобы отвлечься и развеяться. Теплый бар, большая компания, несколько бокальчиков сливочного пива – что может быть лучше? И никаких уроков, никаких проблем, никаких разборок. Хотя, если учитывать последние события, то разборок в школе было немало. Новость о том, что некто напал на Эмили Смит, разнеслась по всему замку со скоростью света. Со всех углов только и слышались разговоры, что в школе появился маньяк, который блуждает по ночным коридорам, преследуя запоздалых учеников.

 

Миртл Рубенс теперь рассказывала всем, кто желал ее слушать, что если бы не она, то Эмили давно была бы мертва. Видите ли, хаффлпафка первой обнаружила обездвиженное тело подруги и вовремя успела сообщить об этом преподавателям. Но, насколько мне было известно, то ничего она никому не сообщала, просто ее рыдания, скорее всего, были слышны даже в Запретном Лесу. Впрочем, Миртл мало кто слушал, а если и слушал, то всерьез не воспринимал. В школе она всегда слыла незадачливой и глупой толстушкой, которая пыталась любым способом выделиться из толпы, но у нее получалось только опозорить себя и выставится полной идиоткой перед соучениками. Но это все уже были ее личные проблемы, меня это маггловское отродье мало интересовало. Моя голова была забита совсем другим.

 

С утра меня мучило какое-то странное чувство. У меня все время было ощущение, что я о чем-то забыла. Наверное, из-за этого я была рассеяна, как никогда прежде. На Зельеварении меня угораздило расплавить ни в чем неповинный котел, а на Заклинаниях я, практикуя Отталкивающие чары, попала профессору Флитвику подушкой прямо в голову. За это мне, конечно же, ничего не было, так как этот преподаватель был одним из самых терпеливых и добродушных в школе, все воспринимал с юмором и ко всем ученикам относился одинаково дружелюбно. Этого низенького и улыбчивого профессора, декана Равенкло, уважали практически все, в том числе и слизеринцы, невзирая на то, что в его роду явно присутствовали гоблины. А как еще можно было относиться к учителю, который никогда не давал ученикам завалить экзамен или контрольную работу, а его уроки были веселыми и несложными?

 

После Заклинаний была большая перемена, на которой я решила отправиться в библиотеку и поискать какую-нибудь книгу для легкого чтения. Но, спускаясь на третий этаж по мраморной лестнице, я впервые почувствовала, как мне здесь неуютно. Замок вдруг почему-то стал для меня чужим и слишком большим, его стены - холодными и неприступными, а обстановка - слишком скучной и серой.

 

Проходя мимо узкого высокого окна, я мельком посмотрела на свое отражение в стекле. Что это за девушка с бледным лицом и пустыми черными глазами, растрепанными волосами, тонкими, сухими губами и синяками под глазами? Было трудно поверить, что я смогла себя запустить до такой степени! Но ведь я не высыпалась, да и слишком много нервничала по пустякам.

 

За последнее время я так сильно изменилась, но не могла понять, почему. Мне было так пусто, холодно и одиноко. Куда делись мои прежние остроумные шутки, твердый характер и резкое поведение? Неужели теперь так будет всегда – я останусь тихой и грустной, молчаливой и задумчивой? Неужели теперь не буду проказничать вместе с друзьями, нарушая школьные правила? Ведь со стороны кажется, что все не так уж плохо! Рядом полно одноклассников, две сестры… Но этого было мало. Так хотелось, чтобы рядом был кто-то родной и близкий, чтобы он мог прийти и обнять, защитив меня от всей суеты, серости и монотонности мира. Но кто? У меня не было близких людей. Даже мать всегда ко мне относилась как-то поверхностно и формально. Казалось, что она заботилась обо мне только из чувства долга. А когда я пошла в школу, то она и вовсе бросила меня на произвол судьбы. По окончании Хогвартса Друэлла планировала выдать меня замуж за какого-то богатого и знатного волшебника, таким образом, получив огромное состояние и избавившись от меня раз и навсегда. Так же она собиралась поступить и с Андромедой, и с Нарциссой.

 

Андромеде, кстати, нашли жениха – некоего Джеда Селвина, довольно мерзкого типа, который два года назад закончил Хогвартс и теперь просиживал штаны в своем поместье, пересчитывая галеоны. Казалось, что ни о чем, кроме своего наследства, он говорить был не в состоянии. Меди с пятнадцати лет знала, что ей предстоит разделить свою судьбу с этим человеком, но за это время они виделись раза три. Со стороны казалось, что старшей сестре глубоко плевать на то, что она выходит замуж за совершенно чужого и неприятного ей мужчину, но я-то знала, что это не так. Наверное, я единственная видела, как она рыдала в своей комнате, узнав о помолвке. Но в то время я была еще слишком мала, чтобы подойти и утешить ее. Нельзя сказать, что нас с Андромедой связывали теплые сестринские узы, мы были слишком разными и обе понимали, что наше общение закончится только скандалом. Дома мы разговаривали только по надобности, а в школе почти не виделись.

 

С Нарциссой было совсем по-другому. Подругами мы никогда не были, но и не игнорировали друг друга. Если сестру кто-то обижал, она тут же бежала ко мне жаловаться. Сама не зная, зачем, я всегда выслушивала ее рассказы о строгих родителях, а после мы просто сидели рядом, разговаривая о пустяках или читая друг другу книги. Что касается судьбы Нарциссы, я тоже знала, что она предрешена. Она же была просто обязана выйти замуж за состоятельного волшебника, так наш род и так был на грани банкротства.

 

Размышляя, я и не заметила, как добралась до библиотеки. Около нее толпа учеников начинала редеть, а в самом читальном зале обнаружились лишь те, кому предстояло в этом году сдавать СОВ или ЖАБА. Я подошла к ближайшему стеллажу и схватила первую попавшуюся книгу, не глядя на название. Для меня не имело значения, что читать, главное, забить себе чем-то голову.

 

За пределами библиотеки слышался гул голосов и топот ног. И, выходя из читального зала, я не смогла не заметить его. Бледная кожа, темные волосы, прямой нос, четко очерченные тонкие губы, серые глаза. Ну, где же можно встретить Тома Риддла, как не около библиотеки? Он стоял возле перил и вел беседу с… Миртл Рубенс. Я смотрела на них, не веря своим глазам. С какой это стати Том разговаривает с этой уродиной? А она вся так и светится от счастья, ведь самый популярный парень школы заговорил с ней. Мне же почему-то вдруг захотелось вцепиться в ее волосы или выцарапать глаза. Единственное, что меня сдерживало, так это то, что Том мог подумать, что я ревную. И, возможно, он будет прав. Но нет, я не могу ревновать Риддла, да еще и к Миртл Рубенс! Еще чего! Но почему мне так хочется стереть ее с лица земли? Сделать ей больно, оскорбить эту мерзкую и уродливую грязнокровку! Как же я ненавидела подобных ей и ее в частности! Я впилась ногтями в кожаный переплет книги, чтобы как-то выплеснуть свою злость, хоть книга была ни в чем не виновата.

 

И вдруг раздался звук рвущейся ткани, хруст, и я ощутила, как все содержимое моей сумки посыпалось на пол. Этого еще не хватало! Хорошо, что я хоть не забыла наложить на чернильницу Противоударные чары. Я обреченно вздохнула и уселась на корточки, чтобы собрать свои вещи.

 

- Позволь помочь, - вдруг послышался знакомый голос.

 

Я подняла голову. Надо мной стоял Рудольфус Лестрейндж. Он мгновенно присел рядом, принявшись собирать книги, пергаменты и перья.

 

- Что-то ты совсем заучилась, Белла, - сказал парень, держа в руках ту самую книгу, которую я только что взяла в библиотеке. – С каких это пор ты решила изучить «Историю Хогвартса»?

 

Я подняла глаза на Рудольфуса, молча взяв книгу из его рук, и, глядя на мое удивленно-вопросительное выражение лица, парень усмехнулся.

 

- Я просто никогда еще не видел тебя такой уставшей, Белла, - сказал он.

 

- С каких это пор ты так заботиться обо мне? – тихим голосом поинтересовалась я, краем глаза взглянув на лестницу и увидев, что Риддл смотрел на нас поверх головы Миртл.

 

- Я просто констатирую факт, - пожал плечами Рудольфус. – Я ведь вижу, что ты целыми днями только и сидишь за книгами!

 

- Я не понимаю, какое тебе до этого дело, Лестрейндж!

 

- Как насчет прогулки в Хогсмид завтра? – Руди всегда умел резко перескакивать с темы на тему.

 

- Ты приглашаешь меня на свидание?

 

- Ну, почему сразу свидание! Обычная прогулка старых приятелей, бокальчик сливочного пива и милая беседа! Тебе следует развеяться …

 

Я уставилась на Рудольфуса. Куда мир катится! Теперь он меня приглашает пойти с ним на прогулку! И зачем, спрашивается, он свалился на мою голову? И тут я снова взглянула на Риддла. Он не переставал следить за нами глазами, даже не вслушиваясь в то, что говорила ему Миртл. Мое лицо внезапно расплылось в самой сладкой улыбке.

 

- Конечно, Руди, с удовольствием! – отчетливо и на полтона громче сказала я, надеясь, что Том меня услышит. – Где и во сколько?

 

***

 

Теперь мне предстояло свидание с Лестрейнджем. Пускай он называл это «обычной прогулкой старых приятелей», но я знала, что он подразумевал самое настоящее свидание. Однако у меня действительно появилась возможность отвлечься от учебы и мыслей о Риддле. Рудольфус был довольно веселым и умным парнем, и с ним нельзя было соскучиться.

 

До полуночи я безрезультатно пыталась заснуть, но никак не могла нормально устроиться в постели - то было жарко, то холодно, то мешали волосы. В итоге я зажгла свечу и потянулась за «Историей Хогвартса». Не то чтобы мне так сильно хотелось читать, просто нужно было усыпить себя нудными статьями о жизнях основателей школы и их значении в истории магического мира. Книга была толстой и пыльной, ее явно никто не читал уже несколько десятилей. Я открыла пожелтевший том на первой попавшейся странице и тут же вчиталась в текст.

 

«… Школа чародейства и волшебства Хогвартс всегда была местом, таившим в себе множество невероятных тайн и загадок, мифов и легенд. Они могли быть как правдивыми, так и выдуманными. И на протяжении многих веков велись споры об истинности той или иной истории, рассказанной о волшебном замке, стены которого до сих пор таят в себе неизведанные секреты. Одним из таких секретов является легенда о Тайной Комнате. Вот уже сколько веков подряд она передается из уст в уста, но, тем не менее, истинность ее до сих пор не подтверждена.

 

Как нам известно, Хогвартс был создан четырьмя великими волшебниками – Годриком Гриффиндором, Ровеной Равенкло, Хельгой Хаффлпаф и Салазаром Слизерином. Первые годы существования школы они жили в мире и согласии и передавали своим воспитанникам знания.

 

Но единственным, кто чаще всего не соглашался с методами преподавания коллег, был Салазар, считавший, что магия должна находиться под строжайшим секретом, что в круги волшебников должны быть посвящены лишь избранные - те, у кого в роду никогда не было магглов или других существ. Из-за этого принципа довольно часто возникали споры и разногласия, особенно между Слизерином и Гриффиндором. В конце концов, Салазар не выдержал и решил покинуть Хогвартс. По легенде перед своим уходом он создал в замке помещение, которое назвал Тайной Комнатой. Великий Слизерин сказал, что Комната может быть открыта лишь его Наследником. Когда-нибудь придет время, и ужас, заключенный в стенах этого помещения, вырвется наружу, и это будет конец всем магглорожденным в Хогвартсе. Говорят, что это чудовище может повиноваться лишь Наследнику Слизерина и способно убить одним своим взглядом. Больше всего на свете оно боится лишь петушиного крика.

 

Саму же Тайную Комнату искали на протяжении многих веков разные волшебники, и все их поиски оказывались напрасными. Это может значить лишь то, что Тайная Комната действительно не является ничем большим, чем простой легендой…»

 

Прочитав вышеуказанный абзац, я глубоко вздохнула и захлопнула книгу. Не хватало мне еще начитаться на ночь страшилок о всяких монстрах, заключенных в стенах замка. А вообще идея была неплохая: завести чудовище, которое могло бы одним взглядом и без лишней грязи убивать магглорожденных. С этими мыслями я, не туша свечки, провалилась в дремоту, которая вскоре сменилась тревожным сном.

 

 

***

 

В субботу была хмурая погода, но холодно не было. Тучи упорно скрывали холодные негреющие лучи осеннего солнца, пытающиеся прорваться сквозь эту небольшую преграду. Осень уже полностью вступила в свои права, окрасив деревья Запретного Леса в золотые и багровые цвета, а земля постепенно покрывалась пестрым ковром из опавших листьев. В воздухе уже не ощущалось того нежного и ласкового тепла, которое было еще неделю назад, на смену ему пришли резкие северные ветра, предвещающие в скором времени первые заморозки. С каждым днем все ближе и ближе подходил ноябрь, готовя землю к долгой и холодной зиме.

 

А я хотела, чтобы пошел снег, начались морозы. Я любила ходить по белому покрову, оставляя легкие следы на нетронутых сугробах, или просто смотреть из окна, как белые хлопья, подобно пеплу, летят к земле. Это вселяло в меня какую-то странную надежду на лучшее, веру в перемены, появлялось необъяснимое ощущение мимолетного счастья.

 

День в целом сегодня был неплохим – много свободного времени и прекрасное расположение духа, что со мной в последнее время случалось крайне редко. Я особо не задумывалась над своим внешним видом, одевшись в обычную теплую мантию темно-зеленого цвета, и перевязала волосы атласной лентой. Рудольфус ждал меня в общей гостиной, сидя в кресле около горящего камина. Я посмотрела на него и не могла не отметить, что он был очень симпатичным – высокий, широкоплечий, со смуглой кожей. Темные волосы небрежно падали на плечи, из-под густых ресниц смотрели веселые карие глаза. Овальное лицо, выразительные черты, а на губах почти всегда играла улыбка. Не надменная и самодовольная, как у Тома, а задорная и искренняя.

 

Когда я подошла к Рудольфусу, он тут же вскочил с кресла, его лицо просияло.

 

- Привет, Белла!

 

Вместо того чтобы привычно съязвить, я улыбнулась парню. У меня было слишком хорошее настроение для колкостей и язвительных замечаний. Да и в компании Лестрейнджа я могла быть самой собой, не надевая на себя маски, ведь мы знали друг друга почти с рождения. Выйдя из подземелий, мы поспешили во двор замка, где школьный смотритель Филч проверял разрешения на посещение Хогсмида. Став в очередь, мы заговорили о всяких пустяках.

 

Сегодня в Хогсмиде было очень людно, так как приближался Хэллоуин, и всем нужно было закупить подарки и подготовить себе костюмы. Так же в выходной день магазины деревни обычно были оккупированы учениками Хогвартса. В основном большинство подростков толпилось в лавке волшебных приколов «Зонко» и кондитерской «Сладкое Королевство». После же все спешили занять столик в «Трех метлах» или каком-нибудь другом, менее знаменитом пабе. Одним словом, все отдыхали, как могли и как хотели. Компания с нашего факультета во главе с Люциусом Малфоем пыталась проникнуть в «Кабанью голову» - бар, в котором можно было запросто достать огневиски и повеселиться «по-взрослому». Наверное, сегодня вечером в гостиной будет продолжение всего этого веселья, что непременно закончится свалкой пьяных тел прямо на полу или же очередной дракой по пустяковой причине.

 

Мы с Рудольфусом решили, что успеем присоединиться к общей гулянке в любое время, поэтому сначала заглянули в «Зонко», а позднее направились в «Сладкое королевство», где понабивали полные карманы шоколадными лягушками и сахарными перьями.

 

- Как насчет сливочного пива? – поинтересовался Руди, когда мы вышли из кондитерской.

 

Я посмотрела на «Три метлы». Сквозь окна было видно, что паб битком набит учениками Хогвартса, и все столики заняты. Я скептически перевела на глаза на Лестрейнджа.

 

- А как на счет «Мадам Пуддефуд»? – тут же спросил Руди.

 

Парень усмехнулся, зная, что именно за место он предлагает. Я посмотрела на дальний конец улицы, на вывеску с названием заведения. Надпись была нежно-розового цвета, а над ней летали крошечные феи, подсвечивая ее разноцветными огоньками. Я едва сдержала смешок. Именно в этом кафе всегда встречались влюбленные парочки, устраивая романтичные свидания при свечах и с бокалами шампанского. Но, тем не менее, это было единственное приличное место в Хогсмиде, помимо «Трех метел».

 

- Ну что ж, пойдем в «Мадам Пуддефуд», - со вздохом согласилась я.

 

Рудольфус усмехнулся и заспешил вниз по склону к кофейне.

 

Из небольших окон с коричневыми рамами в помещение проникал тусклый дневной свет, на круглых столиках стояли негаснущие свечи в форме сердец. Мы с Рудольфусом уселись за крайний столик у окна. За соседним - сидела какая-то парочка и тихо беседовала, остальные же посетители прятались в укромных уголках зала, надеясь найти там уединение. Я была этому рада, так как мне не придется наблюдать за страстно обнимающимися телами и слушать чавкающие звуки поцелуев. У меня это вызывало отвращение. Возможно, это потому, что я никогда ни с кем не целовалась, да я и не стремилась к этому, как все остальные девчонки.

 

Рудольфус заказал пару бокалов сливочного пива и несколько пирожных. Я скучающим взглядом уставилась в окно. И опять мне захотелось, чтобы пошел снег. Или дождь. Чтобы стало холодно. Хотя в последнее время я и так постоянно мерзла… Не физически, а эмоционально.

 

- … а потом я в самый последний момент поймал кваффл, сбив с метлы Тонкса, - слышался голос Лестрейнджа. – Эй, Белла, ты меня слышишь?

 

Парень помахал рукой перед моими глазами. Я мгновенно посмотрела в его лицо:

 

- Что? А, да… Ты что-то говорил про кваффл и Тонкса… - я попыталась сделать вид, что внимательно слушала пересказ очередного квиддичного матча.

 

- Если тебе не интересен квиддич, то можем поговорить о чем-нибудь другом, - предложил Лестрейндж.

 

- Конечно, интересен! – по-моему, энтузиазм в моем голосе был слишком наигранным. – Я очень хочу, чтобы в этом году кубок достался Слизерину!

 

Рудольфус немного нахмурил брови, пытаясь разглядеть на моем лице хоть какую-то эмоцию. Я вопросительно посмотрела на него.

 

- Что с тобой происходит в последнее время, Белла? – внезапно спросил Руди.

 

Я пожала плечами и опустила глаза:

 

- Вроде бы все нормально, а что?

 

- Да ты просто себя странно ведешь: постоянно сторонишься всех, целыми днями пропадаешь в библиотеке… За два месяца ни одного выговора!

 

Я усмехнулась:

 

- А, возможно, я решила стать лучшей ученицей школы и добиться в следующем году значка старосты!

 

- Что-то на тебя это не похоже, - хмыкнул Рудольфус.

 

- А что, если я просто изменилась...?

 

Я хотела добавить кое-что, но внезапно осеклась, удивленно уставившись перед собой, не желая верить своими глазам. За соседним столиком, прямо передо мной сидел Том Риддл с какой-то девчонкой. Ее лица я не видела, но могла разглядеть ее прямые черные волосы, собранные в два хвостика, круглую форму головы и коричневую куртку. Я снова повернулась к Рудольфусу, надеясь, что Риддл меня не заметил. Хотя в глубине души я хотела совсем иного. Я мило улыбнулась Лестрейнджу, глядя в его лицо.

 

- Ну, что ты там говорил о кваффле? Разрабатываете новую стратегию игры?

 

По-моему, последнюю фразу я сказала несколько громче, чем собиралась, потому что Риддл на мгновенье поднял голову и посмотрел на меня долгим взглядом. Пусть видит, что на свидания я хожу не с ним и чувствую себя просто замечательно в компании Лестрейнджа. Я все еще смотрела на своего собеседника, который начал снова рассказывать мне о том, как они собираются в декабре обыгрывать команду Гриффиндора. Я делала вид, что внимательно его слушаю, изредка поддакивая, а сама же краем глаза следила за Риддлом и его подружкой. Том что-то увлеченно ей рассказывал, но я могла поклясться, что его глаза то и дело обращались к нашему столику. Я была безумно рада, что в помещении царил полумрак, и невозможно было разглядеть то, как я покраснела. Ну, почему, почему, когда я вижу Тома, то начинаю себя вести, как последняя идиотка? Почему не могу спокойно реагировать на его глупый флирт и звучание голоса? Почему мне все время хочется быть как можно ближе к нему? И почему я вновь и вновь разочаровываюсь, когда он проходит мимо, подарив мне лишь ослепительную улыбку? И почему мне сейчас так противно смотреть на то, как он ведет беседу с девочкой из Хаффлпафа, но в то же время стреляет глазами в мою сторону?

 

И в следующий миг я была готова провалиться сквозь землю. Девочка повернулась в пол оборота, и я узнала ее. Это была Миртл Рубенс собственной персоной! Я молча смотрела не нее и Риддла, ничего не соображая. Где-то играла спокойная музыка, за спиной ворковала влюбленная парочка, а прямо передо мной, оживленно жестикулируя, Рудольфус рассказывал о предстоящем матче. Неужели Риддл встречается с Рубенс?! Самый красивый, самый умный и самый популярный парень школы вместе с самой глупой, некрасивой грязнокровкой! Но ведь прежде Том ненавидел магглорожденных и считал, что их нельзя допускать к магии. Так почему он водится с Миртл?

 

Я была растеряна и разочарована одновременно. Растеряна, потому что в моей голове не укладывалось, что Том на свидании с Миртл, а разочарована, потому что где-то далеко-далеко, в глубине души, меня тянуло к этому парню, и мне так хотелось, чтобы на месте хаффлпафки сидела я. Но неужели ему не противно ходить на свидания с этой уродиной? Никогда в жизни не поверю, что он разглядел в ней «красивую душу»! Том из тех парней, кто в первую очередь смотрит на ноги и грудь, а не на душевные качества. А если называть вещи своими именами, то ноги Миртл напоминали колонны, а вместо груди было несколько складок жира.

 

- Белла, с тобой действительно все в порядке?

 

- Ну... Да! Все хорошо! – мой голос прозвучал резковато, поэтому я решила сгладить его сладкой улыбкой. – Просто немного разболелась голова, здесь слишком душно…

 

Краем глаза я наблюдала за Риддлом. Тот снова повернулся к Миртл и что-то ей говорил. Даже на расстоянии чувствовалось, что та безгранично счастлива. И это еще больше меня злило. Я никогда не была сдержанной, поэтому сейчас из последних сил старалась держать себя в руках.

 

- Может быть, стоит пойти в замок? – предложил Лестрейндж.

 

Я заерзала на стуле, неуверенно посмотрев в окно. Сумерки уже полностью завладели небом, на улице зажглись тусклые фонари. Удивительно, как быстро прошло время, а я и не заметила! Интересно, это потому, что я была с Рудольфусом, или потому, что рядом присутствовал Том Риддл, который одновременно действовал мне на нервы и сводил меня с ума? Стоило прислушаться к Руди - лучше вернутся в замок. Вечер явно будет нетеплым, а я не надела плащ… Да и находиться в этом месте мне не очень хотелось. Я посмотрела на Руди и кивнула, давая понять, что согласна с ним.

 

Расплатившись с мадам Пуддефуд, мы укутались в шарфы и вышли на улицу. Насчет погоды я была права – небо затянули тучи, низко нависнув над Хогсмидом, поднялся холодный порывистый ветер. Скорее всего, ночью будет гроза. Жаль, что в подземельях я ее не увижу – очень люблю смотреть на молнии. Это почему-то всегда меня успокаивало и придавало сил жить.

 

Когда мы подходили к замку, с неба начали падать редкие, но тяжелые капли, разбиваясь о каменную дорогу. Мы шли молча, я держала Рудольфуса под руку. Это совершенно ничего не значило, просто мне было так удобнее. Возможно, у Лестрейнджа были какие-то мысли на этот счет, но меня это мало волновало. Я не собиралась давать ему надежду. С самого детства Руди был для меня лишь другом и не более, и будет оставаться им впредь. Возможно, я слишком цинична и бесчувственна, но мне всегда было трудно понять тех, кто ради кого-то совершал безумные поступки.

 

Правда, в последнее время я в этом несколько усомнилась. Глядя на Тома Риддла и всеми клеточками тела горя от его взглядов, я понимала, что под влиянием этого человека я способна на многое. Но ради чего? Ради холодного взгляда и снисходительной улыбки? Или же его присутствие вселяло в меня надежду, что все будет не так, как мне представлялось? Возможно, в глубине души, но только где-то очень-очень далеко у меня была смутная надежда, что произойдет чудо и все мои тайные желания, в которых я стыдилась признаться, исполнятся.

следующая часть

Другие фики этого автора
Фанфики На главную