Период полураспада сознания
Автор: Rain's
Sacrifice
Бэта: Tom
Marvolo Riddle
Рейтинг: PG-15
Пейринг: РЛ/СС
Жанр: dark, deathfic
Размер: мини
Предупреждение: ГП-7 спойлер, смерть персонажей
Саммари: … или что на самом деле было после Войны.
Дисклаймер: персонажи — от тети Ро. Аффтар не преследует никаких коммерческих целей
…Северус Снейп закончил писать и откинулся в мягком кресле. Слегка нахмурившись, он махнул волшебной палочкой в сторону граммофона. Бетховен, вот уже в который раз, исполняющий свою знаменитую «Лунную сонату», затих.
Северус Снейп закрыл глаза и вздохнул. У него уже около года не было надобности закрывать глаза. Перед мысленным взором его всплыла та мрачная картина, в которой огромная отвратительная змея уродовала его лицо. Оставленный Поттером издыхать на холодном полу Визжащей хижины, он медленно истекал кровью. Снейп сам не знал, как и благодаря чему он выжил и теперь проклинал тот «счастливый» случай. Кого он обманывает? Он не мог не выжить. Как мелкий паразит, клоп, пинаемый ногами, он сжимался в маленький комок, уходил внутрь себя, чтобы восполнить потерянные соки жизни. И вот теперь он в своём старом доме. Сидит, медленно покрываясь пылью, в кресле и водит немеющими пальцами по страницам книг.
Его упрямый характер сперва ещё проявлялся, заставлял давно уже сдавшегося Северуса жить. И снова резкое воспоминание ударило ему в голову: как он на ощупь ползёт, пытаясь найти защищенный угол, а далее – кровать и пищу: дохлых крыс и плети зеленого мха. Он по крохам собирал свою рассыпавшуюся жизнь, часто проваливался в тяжелый тревожный сон, ворочался в страшном бреду, ходил в туалет под себя.
Спустя многие дни, а может и недели, он нашел волшебную палочку. Впервые он позволил трусливому кривому подобию улыбки показаться на своём изуродованном лице. Он послал в воздух столп зелёных искр – знак просьбы о помощи и стал ждать. Он прислушивался к каждому шороху, к каждому писку или визгу, но единственными звуками, сопровождающими его одиночество, оставался лёгкий шум листвы на деревьях, шорохи крыс и карканье ворона за окном. За тот долгий срок, спустя который, Северус Снейп смог сделать хотя б один шаг, тот ворон стал его символом и союзником. Мысленно он отождествлял его с собой: такой же мрачный и вечно одинокий.
Громкий крик вырвал Снейпа из воспоминаний. Кричала одна из ворон, которые стаей любили прилетать к его дому. Северус прикармливал их, потому что знал, что они – единственные его спутники, единственные, кто хоть по-своему, но понимали его и приняли к себе.
Снейп скривился и дотронулся левой рукой до груди. Израненное сердце неровно трепыхалось в грудной клетке, причиняя порой ужаснейшие болевые ощущения. Он встал, отложил свой дневник, или как называл его сам автор, «тетрадь паразита», и нащупал на столе чашку с остывшим травяным чаем. С тех пор, как Снейп трансгресировал в этот дом, он ничего не тронул. Только на полке с зельями и на некоторых книгах из обширной некогда библиотеки, часть пошла в камин в замену дровам, не лежал толстый слой пыли. Но, тем не менее, Северус мог спокойно пройти из кабинета на кухню, не задев ни единого предмета, скинутого год назад по неосторожности и неопытности. Снейп даже писать научился, поскольку изливание своих мыслей на бумагу было практически единственным, что удерживало бывшего профессора, доктора магических наук, зельевара по призванию от полного сумасшествия. Северус вздохнул и заметил, эти вздохи стали неотъемлемой чертой того, что осталось от его личности. Он помешал волшебной палочкой в чашке, заставляя этим чай нагреваться, понюхал внимательно приготовленное зелье и выпил одним махом. После потери зрения, и без того хороший нюх зельевара обострился, так что перепутать ингредиенты и дозировку зелий он перестал бояться почти сразу же.
Много раз в голову ему приходили мысли отравиться, и тогда над колбой с успокаивающим зельем дрожала рука с пузырьком цианида, но Снейп отбрасывал эти мысли как недостойные, потому что его затрагивало то, что пришлось столько потратить на восстановление хоть какого-то существования. Северус отпустил чашку. При столкновении с полом та разлетелась на мелкие черепки, остатки зелья мириадами брызг разорвались об пол и разлетелись вслед за осколками. Одна капля полоснула Снейпа по щеке. Он ухмыльнулся. Конечно же, ухмыльнулся про себя, так как знал – его изуродованное лицо никогда не украсит улыбка. Он провёл рукой по редким волосам, на ней осталась седая прядь. Северусу пришлось заплатить большую цену за выживание, и он теперь жалел, сильно жалел, что уцепился за жизнь подобно упорному клещу, а не позволил змеиному яду растекаться по практически обескровленному телу, медленно разъедая его.
Старик, внешне только напоминающий былого Снейпа, некогда обладателя строгого буравящего взгляда, густых черных сальных волос и резких отточенных движений, опустился обратно в кресло, пробежался пальцами по граммофону, единственной памяти о Люпине, оборотне, оставившем самую большую рану на несчастном сердце, кровоточащий и гноящийся порез... Сколько усилий стоило Северусу Снейпу залечить эту рану, остановить постоянно сочащуюся кровь. Но шрам остался, глубокий и длинный, напоминающий о когда-то причинённой боли.
Внезапно послышался шум со двора, а затем хлопанье крыльев и встревоженное карканье ворон. Снейп улыбнулся, сейчас ему было неважно, как выглядит его искаженная гримаса, он не мог не улыбнуться. Дверь, не смазываемая уже давно, натужно скрипнула, послышались медленные шаги, приглушенные слоем пыли.
Пальцы зельевара, всё еще лежавшие на корпусе граммофона, нажали на кнопку запуска, возобновив тем самым прерванную мелодию.
Гость вплотную подошел к Северусу, лицом к лицу наклонился над ним, так, что стало слышно его дыхание. Оба молчали. Наконец гость не выдержал. Он сказал хриплым, потерянным год назад голосом:
- Я увидел зелёные огни над Визжащей хижиной, но, увы, тогда умирал от внутривенного давления. Позже я пришел туда увидеть твой труп, но увидел только грязную комнату, заполненную фекалиями, крысиными трупами и вороньими перьями. Я..., голос прервался, - хотел тебя поискать, но... меня нашли и положили... в больницу, но... я ушел. Я пришел сюда, а тут ты. Такая неожиданность..., - странный тон, принадлежащий тому, что осталось от Люпина, вмещал целую гамму эмоций, но не было в нём ни теплоты, с которой обычно оборотень приветствовал Снейпа, ни радости, которая должна звучать при желанной смерти.
Северус улыбнулся снова, но теперь улыбка не сходила с его лица, и стал покачиваться в кресле. Граммофон затих, прокручивая пластинку. Он всё понял. Понял, что Люпин, боровшийся за свою никчемную жизнь, тоже сдался. Сдался, может ещё раньше Северуса, доведя себя до психического сумасшествия.
«Лунная соната» снова зазвучала, и послышалось тихое хихиканье. Люпин, не отводя своего лица от лица Снейпа, нервно хихикал, дрожащей рукой ощупывая его кривую ухмылку. Другой рукой он взял волшебную палочку Северуса, приставил её конец к своему виску, и, также нервно хихикая, произнёс заклинание, которому Снейп когда-то научил Ремуса...
Бывший зельевар онемевшими губами прошептал:
- Я знал, что любовь – это смерть, но не думал, что моя смерть – это любовь.
Отдача, побочный эффект самоубийственного заклинания, настиг Снейпа спустя мгновение.